Warning: намек на нетрадиционные отношения. И вообще... Текст нестандартный. Но это последняя глава подобного рода.
Мне вообще неловко за этот текст, я его придумала достаточно давно, в позапрошлом, вроде бы, году, и подобного рода мысли сложно выставлять на всеобщее обозрение.
Но уж раз начала... То пусть будет практически так, как было. Я исправлюсь.
Глава 6.
Мы довольно долго просидели на грязном полу склада в молчании. Он курил и, как мне казалось, собирался с мыслями, словно бы решая - а стоит ли мне действительно что-то рассказывать? Я же просто смотрел на кусок серого вечернего неба в проломе стены и ждал. Спроси меня он сейчас, а зачем мне нужна история его жизни, я бы ответил - из любопытства. На самом деле мне не столько хотелось понимать его тогда, как знать. Чувствовать, что знаешь нечто такое, что недоступно прочим, что смог проникнуть туда, куда другим путь заказан... Как любой человек в моем возрасте, я лопался от осознания собственной важности - то, что старший по возрасту сейчас поведает нечто такое, что обычно хранят в шкафу под ярлыком "Скелет". Образно выражаясь, конечно.
- Я даже не знаю, с чего начать, - пробормотал он, докурив, наконец, очередную сигарету.
- Начинай уж с чего нибудь. С самого начала, - с умным видом посоветовал я, с трудом подавив бывший бы сейчас совсем неуместным зевок. Но от него это, по-видимому, не укрылось.
- Думаю, с тебя хватит именно того, о чем первоначально зашла речь... Видишь ли, я никогда не претендовал на высокоморальный облик, да и уровнем воспитания не вышел. Вот ты, к примеру, из благополучной семьи, а все же что-то полез в эту дыру. Я бы с радостью с нее вылез, да не все так просто и по желанию, - он снова потянулся к сигаретной пачке и обнаружил, что она пустая, недовольно поморщившись. Я молча протянул ему свою. - Так вот. Дома мне не сиделось, в местной школе тоже. Учителя на уроках и родительских собраниях проповедовали о гуманном отношении к детям и любви к ним, на деле предпочитая закрывать глаза на категоричные методы воспитания учеников и закрывать глаза на то, что некоторые родители, так сказать, любили своих детей слишком уж рьяно, надеюсь, ты не против, если я не буду вдаваться в подробности?
Я отрицательно помотал головой. Не стоило объяснять очевидное, хотя я, как и положено выходцу из приличной интеллигентной семьи, раньше сталкивался с теневыми сторонами жизни только по журналам, телевизионным передачам и тайком подслушивая пересуды взрослых.
- Вот... - снова повторил он, - Да вокруг почти все такие были, так что у меня был наглядный пример, что из меня может выйти годам к двадцати... Из дома я не убегал, не видел особого смысла. По соседству с нами жил странный человек - не то священник, не то просто фанатик, который любил повторять, что на все воля божия, и надо смириться с тем, что тебе предначертано. Мне нравилось его слушать, пока его не убили в пьяной драке. Ну что же, значит, такая судьба была.
А потом папаша меня продал в бордель, видимо решив, что больше я ни на что не годен. Я опять вспомнил своего бывшего соседа, твердившего про судьбу. Впрочем, лет в двенадцать надолго об этом не задумываешься.
Мне даже нравилось там. Не слишком большой, старый дом на окраине города, внешне выглядящий вполне приличным, если бы не кучи мусора, сгрудившиеся на дворе. Вывозить хлам на свалку ни у кого не было желания. Посередине торчал старый облезлый почтовый ящик. Разумеется, писем никто здесь не писал, и если заглянуть внутрь него, можно было обнаружить разве что очередную горку мусора, но... На мой взгляд что-то в этом было, в этом его одиночестве, когда за стенами дома вовсю кипела бурная деятельность... Меня занимали эти мысли на досуге, лет до пятнадцати. Потом ящик стал не романтическим олицетворением каких-то проблем, а тем, чем и должен быть - проржавленной мусоркой с облезлой синей краской.
А жизнь действительно била ключом. За обшарпанными серыми стенами скрывался хорошо оборудованный клуб, и вообще это заведение пользовалось популярностью, причем у довольно богатых людей, про чьи благодеяния и высокий моральный облик часто писали газеты. Было смешно наблюдать за тем, как они приезжали на старых машинах, в потрепанных костюмах, усиленно стараясь, чтобы их никто не узнал. Конечно, было немало и тех любителей новых ощущений, которые, перепробовав все доступное, потом приступают к охоте на наркоманов и бомжей в лесах, или предаются крайним степеням сексуальных извращений.
Нет, существовали, конечно, действительно светлые и праведные люди, довольствующиеся тихим семейным бытом, работой и своей собственной женой, изредка любовницей, которые были вполне счастливы. Но это было где-то далеко, где-то там, за высоким забором нашего места жительства и, по совместительству, работы.
У меня даже своя комната была, с широкими окнами - я люблю, когда много света - и символической надписью над кроватью. Мне сказали, что раньше тут жила романтически настроенная девица, мечтающая как-нибудь повторить судьбу героини Джулии Робертс из небезызвестного фильма. Но там что-то не сложилось, и, в конце-концов, она повесилась. Кто говорил - на трубе позади дома, кто говорил - прямо на люстре над кроватью. Не знаю, я не застал этих событий.
А комната мне нравилась - из окна можно было увидеть стоящие поодаль небоскребы и вообще город, в котором я практически не был. Но и из окна они тоже смотрелись очень даже ничего. Да и в самой комнате даже вечный беспорядок тоже казался родным - стопка моих вещей, чьи-то сто лет назад забытые шмотки, которые так и не удосужились забрать.
Он ненадолго замолчал, прикуривая мою сигарету. Вопросительно посмотрел на меня. Нет, мне нечего было сказать. В мозгах творилась какая-то невообразимая каша. Я прислушался к своим внутренним ощущениям, пытаясь понять, как именно изменилось мое к нему отношению, но внутренние ощущения молчали. Впрочем, какая разница кем он был? Каждый делает то, на что он способен. Кто головой работает, кто руками, а кто... Впрочем, тут бы и мне тоже хотелось обойтись без подробностей.
- Наверное, я слишком быстро сдался, принял все так, как есть. Судьба такая, - он немного нервно смял пальцами пустую пачку. - Кстати, тогда же я и познакомился с Майлзом. Он мне даже как-то цветы подарил, вот уж не знаю, за что.
- Вы поэтому с ним на ножах? - я попытался связать образ правой руки босса и Кейдом и подобным заведением, но у меня упорно не хотела получаться связная картина.
- Да, наверное. Он не понимает, как я от проститутки поднялся, собственно, до сегодняшнего положения. У него четко сформированное отвращение к подобного рода деятельности, что, впрочем, не мешало ему заглядывать иногда, ибо "и на солнце есть пятна".
А вот потом, потом появился Брент. Да, вас зовут одинаково, и вообще вы чем-то похожи, не внешне. Такой же искатель приключений, которому надоело сидеть за пазухой у отца-академика. Разве что, он был менее удачлив. Тем не менее, как мне поведали, он имел какое-то мелкое место в этой системе, вроде продавца наркотиков на улице.
Я не знаю, почему он запал на меня - у нас было полно хорошеньких девчонок, как раз для таких мальчиков. Видимо, у него был все таки повернут мозг, или что-то вбил себе в голову, или просто заскучал. Думаю, при других обстоятельствах нам бы удалось стать друзьями, просто друзьями - именно в том смысле слова, в котором стоит понимать. Но не сложилось. Но и имеющаяся ситуация меня устраивала.
у него был старый шрам над бровью и проходящий через него пирсинг. Мне нравилось. Ему тоже нравился мой бридж и шрам, проходящий почти через все лицо, который я заработал в припадке самоненависти, было дело. Наверное, он считал, что это нас как-то роднит. Еще он любил касаться моей руки, через стекло. И вообще, Брент был большой романтик и как-то имел глупость пообещать, что когда-нибудь меня вытащит, вероятно, забыв о том, что тоже по уши погряз в этом болоте.
- Дай догадаюсь! - меня начала захватывать атмосфера этой пьяной ночи. - Он попросил тебя кого-то хлопнуть, и ты послушался из-за большой любви, а потом просто втянулся? Тебе же все равно, - добавил я язвительно. Любопытство, сменившееся оцепенением, сейчас сменилось на раздражение.
- Все равно. Просто плыть по течению не всегда плохо, но всегда удобно. Впрочем, все было не совсем так.
Прошло несколько лет, и я, так сказать, был отправлен на пенсию, потому что уже не подходил под категорию "ребенок", да и никогда не пользовался особой популярностью. От меня могли просто избавиться, но все же Майлз не забыл обо мне - меня гоняли по мелким поручениям. Я мог выходить в город. Все было не так плохо, опять же.
Что я в тот вечер забыл на этой проклятой улице, я не помню. Мне было плохо с самого утра - накануне слишком много выпил и, очевидно, перекурил. Короче, чувствовал я себя паршиво. А тут еще этот дождь...
Я был раздражен до крайней степени, мне быстрее хотелось передать какой-то конверт кому-то, кто, по идее, должен был ждать меня в этом тупике, и вернуться туда, где не было так мокро и холодно, как кто-то резко схватил меня за плечо.
Это был Брент. Мы долго смотрели друг на друга, молча, и я ненавидел его за то, что вот сейчас он появился снова, снова будет лезть со своими идеалистическими взглядами, ненавязчиво, как он считает, учить жизни...
Я понял, что немного ошибся, когда почувствовал, как нож упирается мне в живот, к счастью, тупой стороной. Он явно был под кайфом, и то, что на моем месте именно я, так сказать, - случайность. Парню потребовалось что-то новое в размеренной жизни, но умирать в мои планы никогда не входило, как бы оно там что ни повернулось.
Когда перед глазами несколько прояснилось, я еще минуты две не мог понять, чем так разворотило в кровь тело, лежащее подо мной, пока взгляд не упал на окровавленное лезвие. Через два дня я буду биться в истерике, по-тихому, чтобы никто не узнал, только-только полностью осознав, что именно я сделал. А что я думал именно в тот момент, уже не помню. И что олицетворяло в моих глазах это тело - тоже.
- Только не психуй, но, похоже, мне опять было все равно, - он посмотрел на меня. Бьюсь об заклад, он улыбался! Одними глазами, но все же...
- Ты чудовище, - подвел я итог.
- Не мы такие, жизнь такая.
- Это самое популярное оправдание, - мне хотелось вскочить и, как минимум, хорошо врезать ему, но что-то удерживало меня на месте. - Мы ни в чем не виноваты... - я закурил, впервые со вчерашнего дня. - Ну, и что там дальше? Тебя навещали духи невинно убиенных?
- К счастью, до этого дела не дошло. Я еще не поехал крышей, что бы ты там себе ни нафантазировал.
Как только я отдышался, откуда-то появилась женщина в красном. Я видел ее пару раз - наш босс. Концы всех нитей, таких крупных, как например, Майлз (который маячил у нее за спиной), так и никчемных ниточек, вроде моей, сходились у нее в руках. Признаться, я сомневался, что бывают такие женщины.
- В общем, она предложила мне работать непосредственно на нее, тем более, так удачно Брент подвернулся, и ее вполне удовлетворило то, что в истерику я не впал, а вполне так бодренько выгляжу, даже отвечать связно могу. Вот, собственно, и все, - он поднялся с пола и пару раз наклонился, разминая затекшую спину. - Ну что, удовлетворил свое любопытство?
- Да-а... - вяло отозвался я. Кажется, я почувствовал то самое равнодушие. - Ты так легко можешь пришить человека, потому что тебе все равно.
- Нет, - он на секунду посмотрел мне в глаза. - Потому что судьба такая.
______
Это была наша предпоследняя встреча с Кейдом. На следующий день я узнал, что его куда-то отправили что-то улаживать. Что же, я был рад его не видеть, и надеялся, что не увижу никогда. Во мне горела какая-то детская обида, что вот он - шлюха и почти полностью разложившийся индивид, оставался для меня неприступной крепостью. А я не любитель долго долбиться головой в стену.
Через несколько лет мне тоже удалось подняться, мне доверили небольшую фирму, одну из тех, принадлежавших боссу, что занимались вполне легальной деятельностью. Я изо всех сил старался выбраться, преступный мир утратил для меня всякий налет романтизма. И я верил - в то, что не всегда стоит плыть по течению.
